Сюрприз для Айседоры - Страница 75

– Я не желаю отвечать за твою смерть. – Господи, у него задрожали колени. – Конрой, я весь потный.

Дора улыбнулась и потянула его за пояс трусов. Он особенно не сопротивлялся.

– Я знаю. И сейчас ты еще больше вспотеешь.

Когда Джед упал на кровать, Дора перекатилась на него. Он схватил ее за руки.

– Будь со мной поласковее.

– Не надейся.

Ее жадный поцелуй лишил его способности соображать. Даже когда он отпустил ее руки и обхватил за талию, она продолжала безжалостно сокрушать его.

Он глотнул воздух, но это не помогло. Легкие словно закупорились.

– Дора, я…

– Не сейчас.

Вцепившись пальцами в его волосы, она снова впилась губами, зубами, языком в его рот.

Она довела его до такого состояния, что он уже не знал, проклинать ее или молить. Одно ощущение сменяло другое, взрывая его тело, лишая разума. Его руки скользнули под комбинацию.

Дора выгнулась назад, откинула голову и сдернула комбинацию через голову. Тихое одобрительное мурлыканье зародилось в ее горле. Ее руки заскользили по груди, животу и впились в его плечи. Она содрогнулась, но, когда Джед попытался перекатить ее на спину, крепко сжала ногами его бедра и хрипло рассмеялась, услышав его ругательство.

Наклонившись, она впилась зубами в его плечо. Соль, и пот, и раскаленный мужчина. От этого сочетания у нее закружилась голова. Его мышцы перекатывались под ее жадными руками, как рифленое железо, но он беспомощно застонал, задыхаясь, под ее танцующими пальцами, его сердце забилось быстрее под ее губами.

Джед вцепился в гладкую полоску тела над кружевными резинками чулок, не думая о возможных синяках. И наконец она позволила ему приподнять себя. Все поплыло перед его глазами, когда она опустилась на него, глубоко приняв сталь в горячий бархат. Словно в тумане, он видел ее натянувшееся, как тетива, блестящее в испарине тело и ее руки, неосознанно скользящие по нему в безумной ласке.

Он приподнялся, ища губами ее груди, плечи, губы. Схватил ее за волосы и, откинув назад ее голову, впился в ее шею. С его губ слетали какие-то хриплые невнятные обещания. Он понимал одно: в этот момент он смог бы умереть за нее. И не сомневался, что мог бы за нее убить.

Потрясенный яростным, стремительным оргазмом, Джед обвил ее руками и прижался лицом к груди, содрогаясь и задыхаясь.

– Дора. – Его губы ласково заскользили по ее телу. И снова:

– Дора. – Он прижимал ее к себе, пока она не перестала дрожать, затем чуть отстранился и провел пальцем по ее щеке, поймав одинокую слезу. – Что это?

Она молча покачала головой и прижалась щекой к его волосам.

– Я не думала, что будет лучше. Не думала, что может быть лучше, чем вчера.

Ее дрожащий голос встревожил его.

– Если бы я знал, что какая-то старая кровать превратит тебя в сексуальную маньячку, я бы давным-давно затащил тебя сюда.

Дора улыбнулась.

– Потрясающая кровать.

– У меня на складе есть еще штук шесть. Она засмеялась.

– Мы убьем друг друга.

– Я рискну.

«И я, – подумала Дора. – И я. Потому что Ли абсолютно права: я люблю его».

Два часа спустя Дора провела Джеда через служебный вход театра «Либерти». Квентин стоял в кулисах, беззвучно повторяя реплики и жесты актеров.

Дора легко ущипнула отца за щеку.

– Привет. Где мама?

– В костюмерной. Возникла небольшая проблема. Джед, мой мальчик. – Он сжал руку Джеда, не сводя глаз со сцены. – Рад видеть тебя. У нас сегодня ни одного пустого кресла и благодарнейшая публика.

– Мы заглянули посмотреть, как дела, – сказала Дора, бросая предостерегающий взгляд на Джеда. – И мне. необходимо поговорить с Терри в антракте. О магазине. – Я бы не хотел, чтобы ты выдергивала ее из образа.

– Не волнуйся.

Дора обняла отца за плечи, и вскоре пьеса, хоть она и видела ее много раз, захватила ее.

Джед болтался поодаль, больше поглощенный созерцанием Доры и Квентина, чем происходящим на сцене. Склонив головы друг к другу, они обсуждали последние изменения в декорациях. Рука Квентина обнимала талию дочери.

Чувство, которое Джед испытал, поразило его сильнее удара в солнечное сплетение. Это была зависть.

Никогда между ним и его отцом не было подобных дружеских отношений, уныло думал он, не в силах вспомнить ни единого разговора без подводных течений: напряжения, разочарования, негодования. И ничего уже нельзя изменить, и бесполезно пытаться понять причины.

Старая горечь чуть не затопила его, и он тихонько отошел к гримуборным, чтобы закурить.

Дора оглянулась через плечо, не увидела Джеда, и ее улыбка погасла.

– Папа?

– И свет, отличный свет, – прошептал он. – Хорошо, хорошо. Что?

– Я люблю Джеда.

– Да, моя радость, я знаю.

– Нет, папа. Я по-настоящему люблю его.

– Я знаю. – Квентин повернулся к дочери. – Я же сам выбрал его тебе, разве нет?

– Я не думаю, что ему нужна моя любовь. Иногда мне кажется, что я вижу, как его душа истекает кровью.

– Со временем ты это исправишь. Какая рана затянулась сразу?

– «Отелло». – Дора сморщила нос. – Мне там не нравится конец.

– Ты напишешь свой. Конрои – отличные импровизаторы. – Ему в голову пришла еще одна мысль, и глаза его засияли. – Хочешь, я немного подтолкну его? Я мог бы организовать спокойный мужской разговор с особым горючим собственного изготовления.

– Нет. Нет. – Дора прижала ладонь к животу, пытаясь унять дрожь. – Мне страшно. Это случилось так скоро.

– Наследственность, – с мудрым видом сказал Квентин. – Как только я увидел твою мать, меня прошиб пот. Очень неловко. Я две недели собирался с духом, чтобы сделать ей предложение. Начал забывать роли.